Детское счастье можно построить по кирпичику

Сегодня бюджеты крупных благотворительных фондов сопоставимы с бюджетами солидных компаний. Не удивительно, что на смену стихийным праздникам и случайным подаркам приходит четко спланированная стратегия помощи от фондов: здесь есть собственный штат специалистов (психологи, педагоги, соцработники, копирайтеры, финансовые аналитики); проводятся масштабные исследования «целевой аудитории»; готовятся публичные отчеты о результатах деятельности. Благотворительность становится профессиональной. А благополучатели оказываются вовлечены в многоуровневую, разветвленную систему поддержки: им не только протягивают руку в трудной ситуации, но и сопровождают все время, пока человек твердо не встанет на ноги. Благотворительность охватывает огромный круг нуждающихся: больных, беженцев, ветеранов войн, стариков… Особое место в этом списке занимают дети – встретившиеся с бедой в самом начале жизненного пути.  

 Сколько сегодня в России детей, обделенных родительским вниманием, можно только гадать – источники называют от 300 до 600 тысяч. Максимальные негативные оценки достигают 4,5-7 млн. Цифры озвучивают, сравнивая современную  ситуацию с обстановкой после Гражданской войны. «Если официальное число детей-сирот падает, то только из-за демографической ямы и участившейся практики ограничения в родительских правах вместо их лишения», – полагают пессимисты. Оптимисты  вспоминают, как журналисты одной популярной газеты съездили в «самое маргинальное» место столицы, к трем вокзалам, и насчитали там «всего» 90 подростков-бомжей. «Увеличьте эту цифру хоть в тысячу раз, – предлагают они, – миллионов беспризорных все равно не получится!».

В январе 2013 года заместитель директора  департамента госполитики в сфере защиты прав детей Минобрнауки России Владимир Кабанов назвал еще одну цифру – около 120 тысяч. Но речь только о сиротах, которые находятся в детдомах и домах ребенка, а их анкеты – в государственном банке данных нуждающихся в семье. Сюда не входят воспитанники временных приютов, ребята под опекой и т.д.

С политической, демографической точек зрения масштабы сиротства и беспризорности в России – вопрос крайне важный, поскольку речь идет о будущем трудоспособном населении страны: какой вклад оно сможет внести в развитие общества, экономику? Но рассуждая по-человечески и вспомнив Достоевского, понимаешь: даже  «одной слезы ребенка» достаточно, чтобы срочно что-то менять.

В этом «что-то» и заключается основная проблема благотворительности. У Федора Михайловича в произведении «Бедные люди» есть до боли актуальный (спустя свыше 150 лет) эпизод: мальчик просит милостыню, а герой мучается – будет ли в подобной помощи польза?

Многие энтузиасты-одиночки «по зову сердца» решают отвезти в детдом старые (или новые) вещи и игрушки, устроить ребятам неожиданный праздник.  Но как раз просто сочувствия, сострадания в таком деле недостаточно: нужны не эмоции, а взвешенный подход. Нельзя быть «волшебником в голубом вертолете», который прилетает от случая к случаю и дарит сто «эскимо».

Люди, давно работающие в сфере благотворительности, призывают новичков: прежде, чем что-либо предпринимать, надо обратиться за консультацией к специалистам в фонд. Во-первых, они лучше владеют ситуацией  и знают, воспитанники  какого детского дома нуждаются в одежде, кому необходимы средства на лечение; могут предложить участие в волонтерских дружинах. Во-вторых, в фонде понимают, что помощь должна быть системной. Не менее материальной обеспеченности важны внимание, эмоциональная привязанность, обучение ребенка навыкам самостоятельной жизни.

Татьяна Летунова

«Детишкам в детдомах больше нужна даже не материальная помощь, – уверена Председатель Правления Детского благотворительного фонда «Виктория» Татьяна Летунова, – им необходимо помочь социализироваться, адаптироваться в обществе, им важно, что у них появится  взрослый друг, который поддержит в сложной ситуации. Такие дети  страдают именно от того, что у них нет «своего» взрослого, на которого можно опереться, брать с него пример. У них все общее: воспитатели, одежда, еда. Поэтому они неадаптированные,  самостоятельно ничего не могут делать… Когда я слышу, как чиновники в регионах говорят, что дети из сельских семей завидуют сиротам, которым отстроили хорошее жилье,  и сами хотели бы там жить, остается только руками развести. Это свидетельствует о том, что у нас в семьях зачастую нет такого обеспечения, какое имеют дети-сироты благодаря спонсорам, нет возможности нормально накормить, одеть ребенка. Страшная ситуация! Но как не понимать, что семья – самое главное, это опора, без которой трудно вырасти полноценным членом общества?!».

Несколько лет назад стала развиваться система шефства над воспитанниками детдомов. Добровольцы, у которых есть куратор, становятся наставниками одного-двух ребят в разных концах России. Наставник и его подопечный  общаются, вместе решают возникающие проблемы. Прямые подарки от шефов не приветствуются, точнее, можно переслать ребенку книгу или настольную игру, или какие-то приятные мелочи – но это должно быть что-то не слишком дорогое, чтобы не вызвать обиду у других детей и чтобы сама идея «старшего друга, учителя» не подменялась идеей «живого кошелька». Если у наставника есть возможность серьезно помочь материально, вывезти детей из северного поселка на экскурсию в столицу, то это опять же решается организованно, через куратора и руководство учреждения.

Когда благотворительные фонды только начинали работать в детских интернатных учреждениях России,  то первая помощь была, что называется, «скорой» – надо было латать самые очевидные дыры: ремонтировать протекающую крышу, обустраивать кухню, покупать мебель, одежду. Эти программы востребованы и сегодня, поскольку уровень обеспеченности московских детдомов не характерен для провинциальных. Но вместе с тем благотворители занялись образовательной, воспитательной работой.

Рассказывает Татьяна Летунова:

– Восемь лет назад наш Фонд начинал с самого простого – материальной помощи детдомам: надо было что-то отремонтировать, купить, привезти. Но зайти в детский дом без поддержки власти нереально, поэтому мы встречались с руководителями региона, объясняли, кто мы, откуда, зачем. Власть отвечала: этот детский дом совсем плохой, а у этого проблем нет. В итоге мы получали список нуждающихся детских домов, и в администрации учреждений с нами уже шли на контакт, так как получили отмашку сверху.

Постепенно к ремонту и покупкам добавились программы по социализации детишек, по профориентации, помощи  одаренным детям-сиротам, по поддержке выпускников детских учреждений. Например, мы проводили лагерные смены: ребята ехали не в свой пионерлагерь,  а в тот,  где отдыхают дети из обычных семей, заводили там друзей, учились находить общий язык со сверстниками в новой обстановке. Фонд организовывал обучающие мероприятия, чтобы выявить у ребенка склонности к той или иной профессии, помочь найти свой интерес в жизни. (Например,  в Смоленской области ребята создали учебную фирму, где варят мыло, его сейчас даже губернатор покупает.) Отбирали талантливых детей через специальные Олимпиады и потом поддерживали их. Так, в 5-м детдоме в Таганроге  есть девочка, Валерия Московая, которая пишет стихи (а как она их читает!..) – мы уже две ее книги выпустили.  Там же воспитываются девочки-художницы. Мы устраивали им выставки-аукционы, покупали краски, холсты, приглашали профессионалов на мастер-классы. Сейчас два мальчика учатся в музыкальном училище в Москве – Фонд их сюда привез, поселил в пансион. По программе «Самостоятельная активная молодежь» мы стали работать с выпускниками детских домов, поступившими в вузы: включили сюда и выплату стипендий, и лидерские программы в молодежных лагерях, и тренинги психологов (зачастую студенту не хватает сил, выдержки – проучится полгода и бросает институт). Из 250 наших ребят никто не оставил учебу. В прошлом году уже появились первые дипломники, а одна девушка даже пришла работать в Фонд на постоянной основе (многие ребята устраиваются к нам на лето, сложился круг выпускников детского клуба «Виктория», которые постоянно на связи друг с другом).

Параллельно занятиям с детьми Фонд «Виктория» начал работать с сотрудниками детских домов, давать им новые знания, технологии, оказывать психологическое сопровождение.  В штате Фонда появились специалисты в области сиротства, психологи, педагоги; мы стали изучать международный опыт; привлекли специалистов из Министерства образования и науки РФ. С их участием начали проводить курсы по повышению квалификации, семинары, лекции. Участникам наших профессиональных мероприятий мы оплачиваем дорогу и проживание.

Развили добровольческую деятельность: объединяли вокруг себя местное сообщество, студентов, молодежь, которые тоже шли в детдома и помогали детям.

Одновременно стали изучать статистику, анализировали, в каких  регионах больше сирот, какие субъекты федерации находятся на дотации и не могут достаточно обеспечивать детдома, и отправлялись именно туда.

Сейчас ситуация поменялась: детдомов в критическом материальном состоянии  становится все меньше. Но и сама атмосфера в тех учреждениях, с которыми мы работаем, становится иной. Многие директора благодарят: раньше они варились в собственном соку, было профессиональное выгорание – современных технологий, навыков, финансовой поддержки  не получали, делали что-то как могли. С приходом Фонда «Виктория» воспитатели буквально ожили. Иногда слышу даже такие признания: «Татьяна Дмитриевна, спасибо большое, у меня из детдома дети перестали убегать!». Я сначала понять не могла, а все просто: детям стало интересно, взрослые стали общаться по-другому. В Смоленске на «круглом столе»  директор одного детдома сказала: «Я уже была на грани ухода – невозможно работать, никакой помощи. Но ваш Фонд начал помогать, и другие потихоньку подтянулись – банки, местный бизнес».

Когда шаг за шагом помогаешь, все меняется, в том числе и общество вокруг. Многие хотят помочь, но не знают, как. Если у тебя есть опыт, какие-то навыки, ты можешь привлекать единомышленников…

Коллектив фонда «Виктория»

В последние год-два наметилась новая тенденция в работе детских благотворителей, созвучная государственной политике: «лечение» сиротства надо начинать с профилактики – профессионального сопровождения семей группы риска, приемных, опекунских. Это позволит не доводить ситуацию до лишения родительских прав и избегать случаев, когда люди возвращают ребенка в детский дом. Еще одна угроза –  «воспроизводимое сиротство», когда выпускники детских домов, неадаптированные к нормальной жизни, отказываются от своих детей.

Федеральный закон №48 «Об опеке и попечительстве» от 2008 года позволил органам власти делегировать свои полномочия – по подготовке лиц, желающих принять детей на воспитание, по сопровождению приемных семей, осуществлению социального патроната, сопровождению выпускников госучреждений для сирот — ряду организаций, включая общественные.  Однако лишь в декабре 2011 года  в Москве были определены 68 уполномоченных организаций, в том числе Фонд «Виктория».

– С прошлого года мы тоже переориентировали свою деятельность, – делится Татьяна Летунова. Поняли, что кардинально изменить ситуацию можно, лишь занимаясь кризисными семьями, укрепляя институт семьи. То есть необходимо не лечить болезнь, которая уже приключилась, а предотвращать ее. Сейчас  именно это является главным направлением нашей работы. Мы активно взаимодействуем с властью, вошли в качестве  экспертов в комитет при Общественной палате РФ по устройству детей-сирот. На базе Фонда организованы школы приемной семьи, где обучаются потенциальные родители; наши психологи, педагоги сопровождают семьи, чтобы не было отказов от уже взятого домой ребенка.

В эту же концепцию ложится создание детских деревень – серьезной альтернативы детским домам: в деревне воспитательниц заменяют социальные мамы, а весь распорядок максимально приближен к «естественной» жизни. Дети не так одиноки и более самостоятельны. На всю Россию пока лишь 6 детских деревень-SOS, еще две построены благотворительной организацией «Ключ», есть несколько похожих православных поселков.

Первая детская деревня SOS-Киндердорф, созданная Германом Гмайнером, появилась более 60 лет назад в австрийском городке Имст и предназначалась для сирот самой разрушительной войны.  Позже принципы общежития, предложенные Гмайнером,  взяли за образец другие страны, и сегодня в мире насчитывается уже около 500 подобных деревень.

Вместо общего казенного дома детей по 5-8 человек расселяют в небольших коттеджах, где за ними присматривает постоянная мама-воспитательница (социальная мама). При этом родные братья и сестры остаются под одной крышей. Воспитанники детской деревни, как и их сверстники в обычных семьях, по утрам собираются из дома в соседний детский сад или школу, ходят в магазин за продуктами (у семьи есть свой бюджет), помогают взрослым в деревенском подсобном хозяйстве. Дома они могут сами готовить еду, стирать, убирать – в естественной обстановке учатся всему тому, что необходимо для будущей самостоятельной жизни.  Детская деревня состоит из 10-15 социальных семей. Кроме того, за каждой деревней закреплен штат психологических, педагогических и социальных работников.

С 1949 года свыше 98 000 детей выросли более чем в 4 800 социальных семьях. Как показывает практика, выпускники деревень меньше подвержены вредным влияниям (криминалу, алкоголю, наркомании и т.п.) во взрослой жизни, они чаще удачно обзаводятся семьей.

Отпускать шар в небо — символ открытия Деревни.

Одна из последних деревень в России была открыта в мае прошлого года в Вологде. Обустраивал ее по своим технологиям российский комитет «Детские деревни-SOS», а все финансирование взял на себя Фонд «Виктория», чтобы изнутри познакомиться с системой и затем создать собственный аналогичный проект. Так что появление очередного комплекса уже не за горами.

– Для нашей новой деревни мы выбрали город Армавир Краснодарского края, – рассказывает Татьяна Летунова.  Мы хотим, чтобы у нас были не просто социальные мамы, а приемные родители – мама и папа (такой опыт у SOS-деревень тоже есть, в Украине, например). А в Краснодарском крае много потенциально приемных семей, которые готовы брать больше детей, но не имеют нормальных   жилищных условий. Мы им предоставим такую возможность на базе деревни. Администрация края нас поддерживает, и среди местных жителей многие восприняли идею положительно (мы специально провели соцопрос). Деревня станет продолжением микрорайона, где сейчас живет много семей военных: это образованные, доброжелательные люди, некоторые даже пришли на закладку первого камня. Чтобы не возникало никаких искусственных барьеров, мы построим не только 12 семейных коттеджей, но и общий для всех горожан социальный центр с конференц-залом, кружками, кабинетом психолога, службой соцработников.  Сюда сможет приходить любой армавирец.

Фактически благотворительные фонды занимаются сегодня тем, что должно было бы делать государство. И – что удивительно – там, где власти ссылаются на нехватку средств (читайте: наших с вами налогов), благотворители умудряются эффективно решать вопросы. В том числе организуя свой аналог ГЧП (государственно-частного партнерства) – партнерство меценатов и общества:

– До недавнего времени все наши программы (а это порядка 300-400 млн. рублей в год) финансировались семьёй учредителя нашего Фонда Николая Александровича Цветкова, – рассказывает Татьяна  Летунова. Затем в работу нашего Фонда активно включилась Финансовая  Корпорация «Уралсиб», мы начали учиться приглашать и физических лиц, частных доноров.  В этом году уже активно выходим на рынок фандрайзинга, хотим объединить заинтересованных людей для строительства детской деревни. Мы предлагаем прозрачный, понятный проект и надеемся на самое разное участие: от денежного взноса, помощи с мебелью, техникой,  цементом до, возможно, чьей-то инициативы взять на себя строительство одного дома, объекта. В свое время основателю SOS-деревень Герману Гмайнеру помогли  жители города Имст: каждый сдавал всего по одному шиллингу в месяц.